Р. Рождественский-3
* * *
Может быть, всё-таки
мне повезло,
если я видел время
запутанное,
время запуганное,
время беспутное,
которое то мчалось,
то шло.
А люди шагали за ним
по пятам.
Поэтому я его хаять
не буду…
Все мы –
гарнир к основному
блюду,
которое жарится где-то
Там.
* * *
Алёне
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом –
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом,
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
ещё не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
* * *
Над головой
созвездия мигают.
И руки сами тянутся
к огню…
Как страшно мне,
что люди привыкают,
открыв глаза,
не удивляться дню.
Существовать.
Не убегать за сказкой.
И уходить,
как в монастырь,
в стихи.
Ловить Жар–птицу
для жаркого
с кашей.
А Золотую рыбку –
для ухи.
1970
* * *
Надо верить в обычное.
Надо рассчитывать
здраво.
У поэтов
с убийцами,
в сущности,
равная слава.
Кто в веках уцелел?
Разберись
в наслоенье мотивов!..
Мы не помним
царей.
Помним:
были Дантес и Мартынов.
Бесшабашные,
нервные,
святые «блюстители долга».
Ну подумаешь,
невидаль:
однажды вспылили —
и только!
За могильной оградою
все обвиненья
напрасны…
Пахнут
их
биографии
лишь
типографскою
краской.
Вот они на портретах
с улыбками благопристойными.
Так что цельтесь
в поэтов —
и вы попадете
в историю!
* * *
О стену разбивая лбы,
летя в межзвёздное пространство,
мы всё-таки рабы.
Рабы!
Невытравимо наше рабство.
И ощущение стыда
живёт почти что в каждом споре…
Чем ниже кланялись тогда,
тем громче проклинаем после!
Позвони мне, позвони…
Позвони мне, позвони,
Позвони мне, ради Бога.
Через время протяни
голос тихий и глубокий.
Звёзды тают над Москвой.
Может, я забыла гордость.
Как хочу я слышать голос,
как хочу я слышать голос,
долгожданный голос твой.
Без тебя проходят дни.
Что со мною, я не знаю.
Умоляю – позвони,
Позвони мне – заклинаю,
дотянись издалека.
Пусть над этой звёздной бездной
вдруг раздастся гром небесный,
вдруг раздастся гром небесный,
телефонного звонка.
Если я в твоей судьбе
ничего уже не значу,
я забуду о тебе,
я смогу, я не заплачу.
Эту боль перетерпя,
я дышать не перестану.
всё равно счастливой стану,
всё равно счастливой стану,
даже если без тебя!
* * *
Помогите мне, стихи!
Так случилось почему–то:
на душе
темно и смутно.
Помогите мне,
стихи.
Слышать больно.
Думать больно.
В этот день и в этот час
я —
не верующий в Бога —
помощи прошу у вас.
Помогите мне,
стихи,
в это самое мгновенье
выдержать,
не впасть в неверье.
Помогите мне,
стихи.
Вы не уходите прочь,
помогите, заклинаю!
Чем?
А я и сам не знаю,
чем вы можете
помочь.
Разделите эту боль,
научите с ней расстаться.
Помогите мне
остаться
до конца
самим собой.
Выплыть.
Встать на берегу,
снова
голос
обретая.
Помогите…
И тогда я
сам
кому–то помогу.
* * *
Слова бывают грустными,
слова бывают горькими.
Летят они по проводам
низинами,
пригорками.
В конвертах запечатанных
над шпалами стучат они,
над шпалами,
над кочками:
«Все кончено.
Все
кончено…»
