От Микеланджело – 7
* * *
Как велико желанье
Добиться от природы,
Чтоб вспять катились годы!
Никто не убежит от седины —
Напрасны все старанья.
Над бегом времени мы не вольны,
И дни все сочтены.
Грядущее уходит безвозвратно,
А в настоящем жизнь моя отвратна.
* * *
Она, Амур, ликует в упоенье,
Когда я корчусь в муках, слезы лью
И произвол терплю.
Не дрогнет взгляд жестокий, ледяной.
Но тяжко снисхожденье,
Ниспосланное нехотя порой
Надменной донной злой!
Переходя от гнева к состраданью,
Она усугубляет боль вдвойне,
И нет конца терзанью.
Амур, и ты несешь мученья мне.
Хоть по твоей вине
Душа скорбит, уж лучше не казниться,
Иначе с жизнью можно распроститься.
* * *
Лаская всех других,
Меня не привечаешь.
Крадешь воришкою из-за угла
Огонь у чувств моих
И пред толпой убогим выставляешь.
Больнее бы ударить не могла.
Амур, спаси от зла
И защити свой дар
От мук и надруганья!
Неужто, коль я стар,
Достоин осмеянья?
Пошли ей в наказанье,
Чтоб подурнела, по уши влюбилась,
Тогда бы боль моя ей отплатилась!
* * *
— Когда б, Амур, ее душа была
Нежна, подобно лику и очам,
Кто ж, волю дав страстям,
Вослед не полетел бы, как стрела?
Будь малость в ней тепла,
Ее бы обожал я бесконечно,
Отдав ей дар сердечный,
Но вижу, сколько в гордой донне зла.
— Какою бы жестокой ни слыла,
Ей суждено тобою править властно.
И не ропщи напрасно —
Сужденья все пристрастны.
Твоя покорность в ней любовь пробудит,
Покамест крест безропотно неси
И от меня подмогу не проси.
Когда приду на зов, уж поздно будет.
Терпимы будьте, люди,
Любовь храните как зеницу ока
И не пытайте чувства раньше срока!
* * *
Ужели на спасенье есть надежда,
Раз в гордой донне милость проявилась
И чувство пробудилось,
К которому я так взывал, бывало?
Она куда приветливей, чем прежде, —
Во мне былая робость вся пропала.
Но хвастать не пристало
И тешить самомненье.
Негоже жить несбыточной мечтой:
В ней сердцу прока мало
И нет успокоенья.
Хоть я гоним неласковой судьбой,
Зачем, о донна, нарушать покой?
Как ни отрадно колдовское зелье,
За ним приходит горькое похмелье.
* * *
Таланта б никакого не хватило,
Чтоб в жизни с той сравниться,
Кто властна, как царица,
И столь щедра на добрые деянья,
Что всех других затмила.
Но дух мой, хоть и полон обожанья,
Зажегся от желанья
Возвыситься над величавой донной.
А для меня уже большая честь
Быть гордой славы маленькой колонной.
Во мне достоинств всяких не Бог весть
Ее ж богатств не счесть.
Она ко всем обращена с приветом
И равномерно одаряет светом.
* * *
И казнь, о донна, и ее отмена
Убьют взошедшего на эшафот.
В нем кровь остыла, обратившись в лед,
И страх согнул дрожащие колена.
И мне вовек не вырваться из плена:
Страстями исхожу который год.
Но я не жду поблажек и щедрот,
Губительных для чувства, как измена.
От резких смен страдает наш покой.
В испуге сердце бьется учащенно —
Его погубит горе или счастье.
Чтоб порожденная твоей красой
Любовь была к нам боле благосклонна,
Умерь порывы пылкого участья!
* * *
Сколь смел бы ни был замысел творца,
Он в грубом камне заключен в избытке,
И мысль в нем отразится без ошибки,
Коль движет ум работою резца.
Но не из камня сделаны сердца,
И хлад для них, о донна, хуже пытки.
Тепла лишенный в жизни и улыбки,
В искусстве я далек от образца.
За беды, коими живу поныне,
Я не виню тебя иль красоту.
Жестокий жребий тоже не в ответе.
Хоть я не злу внимаю — благостыне,
Мой гений видит тлен и суету,
Воспринимая мир лишь в мрачном свете.
